Даты жизни: 31 мая 1911 г. – 10 января 1994 г.

Капитан. Ленинградский, 3-й Прибалтийский фронты, 690-й истребительный противотанковый артиллерийский полк. Заведующий кафедрой птицеводства и мелкого животноводства.

Родился в Ярославской губернии в семье сельского священника. Работал в сельскохозяйственном кооперативе в Вологодской области. В 1930 г. вступил в коммуну, где организовал промышленную инкубацию яиц. В 1938 году закончил Ленинградский сельскохозяйственный институт.  Будучи аспирантом, в 1941 году добровольцем ушёл на фронт, защищать Ленинград.

Воевал на Ленинградском фронте, служил в должности техника-лейтенанта. В 1944 году – старший техник-лейтенант, начальник мастерских артиллерийского снабжения 690 Истребительно-противотанкового артиллерийского Лужского полка. Весной 1944 года был тяжело ранен.

Сильвестр Иванович прошёл практически всю войну. Был призван на фронт 21 ноября 1941 года Пушкинским ГВК Ленинградской области, служил в должности техника-лейтенанта. В 1944 году был уже старшим техником-лейтенантом, начальником мастерских артиллерийского снабжения 690 Истребительно-противотанкового Артиллерийского Лужского полка.

День Победы, СПбГАУ, память, история

Артиллерист истребительно-противотанковой артиллерии

В представлении к ордену Красная Звезда командир полка Силантьев отмечал:

«В боях 11, 12, 13 марта 1944 года при наступлении наших частей в районе Иваньково, Голенищево, Лехино, когда артиллерийским огнём противника вывело из строя 4 орудия, выйдя с ремонтниками на боевые порядки под артиллерийским и пулемётным огнём противника отремонтировал и поставил в строй 3 пушки произведя им сложный ремонт, чем оказал большую помощь дивизионам в решении боевых задач. С 14-го по 17-е марта также непосредственно на боевых порядках произвёл мелкий ремонт 12 орудий. В тот же период, когда подразделения остро нуждались в боеприпасах, организовал своевременную подвозку снарядов на боевые порядки. В боевой обстановке, выполняя вышеуказанные задачи, проявил себя мужественным, отважным, храбрым офицером».

День Победы, СПбГАУ, воспоминания о войне, карта

Прибалтийская операция 1944 года – стратегическая наступательная операция советских войск

Весной 1944 года был тяжело ранен.

По окончании войны Сильвестр Иванович вернулся к научной и педагогической деятельности. За долгие годы трудовой деятельности внёс огромный вклад в развитие отечественного птицеводства, создал множество научных трудов, передавал свои знания студентам. Получил звание профессора.

Награды: орден Красной Звезды; медаль «За оборону Ленинграда».

архив, воспоминания о войне, преподаватель СПбГАУ

Архивный документ о награждении С.И. Боголюбского Орденом Красной Звезды

Возвратившись с войны капитаном, продолжил учёбу в аспирантуре.

С 1948 года работал в Пушкинской научно-исследовательской лаборатории с.-х. животных в Ленинграде и одновременно преподавал в ЛГУ.  С 1965–1977 годы возглавлял кафедру птицеводства и мелкого животноводства ЛСХИ, с 1977 – профессор кафедры.

СПбГАУ, подвиг, ВОВ, День Победы

Сильвестр Иванович Боголюбский

При нём была введена специализация по птицеводству, организованы знаменитые конкурсы птицеводов-бонитеров. Впервые в стране разработал методику анализа селекционных материалов учёта на ЭВМ, заложил первый отечественный поликросс кур, разработал модернизированную систему оценки птицы по компонентам яйценоскости, флуоресценции яиц. Побывавший как член ВНАП в Риме, Париже, Мадриде, Лондоне, посетивший знаменитые музеи мира, он передал свой огромный багаж студентам и сотрудникам. Около 40 лет он руководил селекционной работой ГППЗ «Нагорный» и племхозом «Гранит», был членом научно-технического совета ВАСХНИЛ, членом методического совета Селекционного Центра России. С лекциями, докладами, консультациями он объездил почти всю страну. Опубликовал более 120 научных работ. Многолетние исследования Сильвестра Ивановича легли в основу первого учебника для вузов «Селекция сельскохозяйственной птицы» (1991 г.).

Награждён орденами: Отечественной войны I степени, Красной Звезды, «Знак почёта» и восемью медалями.

Многочисленные ученики и поклонники его таланта, учёные и производственники работают (или работали) во всех регионах СНГ. В настоящее время на факультете успешно работают две ученицы Сильвестра Ивановича – доценты Людмила Трофимовна Васильева и Наталья Борисовна Рыбалова.

Письма

«Дорогие друзья! Женя!

Через два дня сойдётся месяц, как Ленинград выписал меня из своих домовых и адресных книг, а в «строевой записке» 1-ой части прибавилась единица. Эта длинная единица в первый же день прибытия на своё постоянное место оказалась в довольно горячем климате. Первую ночь в землянке единица спала неважно. Ухало, ахало, охало…Однако, не имея достаточного опыта, и не сумев разобраться, где разрыв, где выстрел единица успокоила себя – это наши. Утром выяснилось, что это «почти совсем» не то. Ну, а теперь уже острота впечатлений изгладилась. Уже несколько раз менял своё местожительство, подвигаясь ближе и дальше к первой линии. Два раза пришлось на открытом месте побывать в 150–200 м. от немцев – откатывать подбитые противотанковые орудия. Работал с этим делом две ночи с половиною. Острое блюдо… очень острое… И вот пока не опровергнутый вывод. Если мобилизовать свою голову только на одну мысль – выполнить задание во что бы то ни стало, чёрта и дьявола, то страха остается тем меньше, чем больше, чем сильнее будет эта мобилизация. На этой операции я чувствовал страха в десять раз меньше, чем сидя в щели во время воздушной тревоги на выборгской стороне.

К житью в землянке тоже привыкнуть нетрудно, только для меня всё труднее, чем для других – рост 181 см, а землянка обычно полтора метра. Сегодня исключительный день: в помещении эвакуированного недостроенного завода есть душ, и в силу ряда обстоятельств удалось постоять под живительным дождем… уф хорошо!

Работа. Как и предполагалось – не боги горшки обжигают, но всё же в начале без конфузов не обошлось. Больно уж велика дистанция от краников до современных пушек, как ни странно, но организацию работ я осваивал дольше, чем технику их выполнения.

Самое тяжёлое пока это одиночество. Одиночество среди людей. Я не могу пожаловаться ни на одного человека, окружающего меня. Повезло что ли мне, но пока, мне кажется, хорошие люди. Однако, эти люди делятся на начальство и подчинённых, и я как-то не могу привыкнуть со своей штатской психологией к этому делению и вытекающему отсюда отношению к людям. Вероятно, это придёт.

Стоит ли говорить, как я вспоминаю Пушкин… Институт… Кафедру. Всё на ней. Всё представляю до последней вещи… Смотришь иной раз, как пылает пожар, как рушатся здания, буквально изреженные снарядами и думаешь, неужели и наш родной первый корпус испытал то же. Должен сознаться в чёрствости души (или это зависит от физиологических познаний моих), но трупы, которых повидал я уже не мало и в изрядных скоплениях произвели на меня меньшее впечатление, чем картины разрушения результатов человеческого труда…

С величайшим нетерпением жду в своей землянке вашего ответа». 10.12.1941

 

«Женя – дружище – Здравствуй!

Получил твоё письмо. Великое спасибо за него.

Сегодня оно как нельзя более кстати.

Письмо застало меня в настроении встревоженном и если хочешь грустном. Было от чего. Отправил в госпиталь своего фронтового друга (тоже техник-лейтенант). Просверлен в 8-ми местах. Пробито лёгкое, бок, обе щеки и т.д. Будет ли жив ещё…

Вчера пылали родные места… Ох, как пылали. Нетрудно понять, как больно смотреть на всё это…

Встряхнёшь головой – стряхнёшь раздумье – война. А зубы всё же сцепишь. И вдруг письмо. Откуда? От друзей. Хорошее, товарищеское, родное. Эх, мать честна – «да видно жив курилка». Ну и расцепишь зубы и улыбнётся душа – ни черта… «всё мгновенно, всё пройдет, что пройдёт, то будет мило (я часто повторяю теперь эти строчки). И по- иному загремит работа…». 18.06.1942

 

«Дружище Женя!

Это я. Здравствуй. Не узнаёшь – был такой… Аккуратный…

Сегодня 26 ноября. Землю точно кнутом хлестнули, вертится на последней скорости – дни не идут, не бегут, а мелькают. Мелькнули летние дни – привольные, свежие, всё трын-трава, землянки настежь, сухо, тепло…

А потом дым и грохот. Это лущение образца 1942 г. Цель лущения похоронить под пластом стерню, сорняки, вредителей. И тут тоже – немцы под пласт.

Я никогда не забуду… вот она последняя наша траншея, колючая проволока нейтральной зоны, первые траншеи их. «Они»: рыжие, белые, чёрные, в рогатых касках, вытянувшиеся, скорченные, уткнувшиеся носом в землю, со сжатыми челюстями, раскрытыми ртами…

Чуть глубже их пушки, танки, землянки, провода, какие-то насосы, ящики, снаряды, патроны, гранаты…

К новому переднему краю они так близко, что в туманное утро можно расслышать немецкую речь.

В воздухе иногда может закувыркаться зелёный предмет. Это наши бойцы, раскрутив на верёвке гранату, бросают её в первую немецкую траншею… Осень в этом году была сухая, ясная и как-то неожиданно, перешедшая в зиму». 26.11.1942

 

«Женя!

Только что получил твое письмо. Сходу отвечаю…

Лупцуем немца-то как! А..! Вот они «горячие денёчки». Сегодня у нас полно разговоров о друге моём, командире дивизиона, где я прослужил целый год. Когда танки пошли в атаку, он зацепил пушки за танки и вырвался с ними аж вперёд пехоты. В нужном месте отцепил пушки и так оглушил этой дерзостью фрицев, что те опомниться не успели, как он заткнул дыры их амбразур своими снарядами. Пленные… толпы их тихо о понуро двигаются сейчас от фронта, непередаваемым взглядом осматривают места, где их ведут и людей, которые встречаются.

Та особая дивизия, с которой нам приходится иметь дело, одета не так уж плохо, за исключением ног.

Тут уж я просто ничего понять не могу. Сам лично я видел целые склады бот из… соломы. Это для солдат, а для офицеров сделали боты из войлока на такой здоровенной деревянной подошве (миллиметров 20 толщиной), что мы в шутку предположили о некоторой тактической значимости этих бот: в ботах такой тяжести и размеров отступать, прямо скажем, рискованно. Поистине, немец выдумал обезьяну…». 23.02.1943

 

«Дорогая Женя!

Ну, дожил я до жизни – девушки меня на руках носят… а ведь я тяжёлый. Носят вот уже восемь дней. Какой-то Карлуша насверлил мне дырок. Итого пять.

Кости не раздроблены (хотя задеты), так что дело ерундовое. Однако разукрашен здорово. После часов горячки и операции впечатление было такое, будто там 32 зуба и все их тянут, выдрать хотят – некрасивое занятие – ничего романтического. Температура тряслась около 39. Теперь полетела кубарем…За окном весна. Чудесная весна. Солнце, тепло. Вероятно, когда придёт мое письмо у вас будет весна в полном разгаре. Чудесно!

Большое счастье жить, Женя, а дырки зарастут: «это к завтраму всё заживёт». Апрель 1944.

 

«Лиенка!

Полный порядок и благополучие. Температура вполне. Боли утихли. Подложив подушку, могу лежать на спине. Появляется аппетит. Делаю первые шаги. В общем, всё идёт на полный ход.

Осколков, правда, так и не вытаскивали, да до полного заживления теперь вряд ли и будут. А, возможно, сказал врач, и вообще не будут. Та и буду я «магнитной аномалией». Ну, это дело будущего.

Письмо тут прервал. Была перевязка. Теперь всё на мне чистое. Врачи относятся хорошо, начинаю читать книги…» Май 1944.

оборона Ленинграда, СПбГАУ, День Победы

Из книги «По зову Родины».